Пиар итальянского прокурора и уничтоженные улики. Почему гибель Айртона Сенны остается загадкой до сих пор?
Горький эпилог спустя четверть века.
Гонки «Формулы-1» стоили жизни десяткам пилотов, но лишь день гибели одного из них запомнили миллионы. 1 мая 1994 года на седьмом круге Гран-при Сан-Марино «Уильямс» трехкратного чемпиона мира Айртона Сенны внезапно вылетел с трассы и на скорости свыше 200 километров в час разбился о бетонный барьер. Через 27 лет после трагедии все факты, о которых можно говорить с уверенностью, по-прежнему умещаются в одно это предложение.
Хотя свидетелями последних секунд Сенны стало беспрецедентное количество людей, наблюдавших смертельную аварию в прямом телеэфире, все, что произошло до и непосредственно после катастрофы, так и осталось предметом бесконечных пересудов. Причастность к смерти гонщика сразу нескольких влиятельных сторон и эмоциональное восприятие тех событий болельщиками с самого начала исключили объективный подход к расследованию. Вокруг аварии, навсегда изменившей мир гонок, постепенно множились слухи и сомнительные вбросы, пока реальные сведения замалчивались либо уничтожались.
Показательный процесс и обвинения в убийстве
Вечером сразу после злосчастной гонки менеджеру «Уильямса» Яну Харрисону позвонил итальянский юрисконсульт и сообщил, что местные власти начали расследование. Кампанию едва ли не против всей «Формулы-1» возглавил прокурор Маурицио Пассарини, в 1997-м добившийся суда по делу о непреднамеренном убийстве Айртона Сенны. Обвинения были предъявлены ключевым лицам «Уильямса»: владельцу команды сэру Фрэнку Уильямсу, главе технического отдела Патрику Хэду и шеф-дизайнеру Эдриану Ньюи, сконструировавшему болид, на котором погиб Сенна. На скамье подсудимых также оказались организаторы Гран-при Федерико Бенденелли и Джорджио Погги вместе с делегатом ФИА Роландом Брюйнсереде, работавшим директором гонки. В интервью газете la Repubblica уже по итогам первого процесса Пассарини требовал привлечь к ответственности даже самого босса «Формулы-1» Берни Экклстоуна, по его мнению, покрывавшего виновных сотрудников «Уильямса».
Суть обвинений итальянской стороны сводилась к тому, что в «Уильямсе» выполнили некачественную модификацию рулевого колеса на машине Сенны, что привело к поломке и потере управления. Перед этапом в Имоле команда по требованию самого Сенны действительно произвела манипуляцию с колонкой, на которую крепился руль. При помощи тонкой стальной вставки механики удлинили деталь, чтобы гонщику было удобнее сидеть в кокпите. Спор о том, насколько хрупкой оказалась эта конструкция и когда она треснула (в повороте или уже при столкновении со стеной), затянулся до 2007 года с учетом трех пересмотров дела.
Суд и уголовное преследование сотрудников «Уильямса» за гибель гонщика стали уникальным явлением для «Формулы-1». Трагедии на гоночной трассе случались до и после 1994 года, в том числе и в Италии, но расследование обычно проводили только внутри команды. Стремление Пассарини в этот раз обязательно наказать виновных создало болезненный для всей серии прецедент, из-за которого многие участники чемпионата долгие годы опасались приезжать на Апеннины.
При этом ход процесса нельзя было назвать беспристрастным. Когда в декабре 1997-го суд оправдал всех шестерых подозреваемых за отсутствием состава преступления, прокурор подал апелляцию против вердикта Хеду и Ньюи. Для конструкторов обвинение запросило хотя бы условный срок на один год. В прошении было отказано, но уже в 2003-м верховный суд Италии вновь открыл разбирательство против обоих сотрудников «Уильямса» из-за «существенных ошибок» во время предыдущего рассмотрения дела. В итоге Ньюи был все же оправдан, а Патрика Хэда признали виновным в халатности. За истечением срока давности преступления он избежал ареста.
В определенной степени конструкторов «Уильямса» сделали «козлами отпущения», придав их действиям чрезмерно злой умысел. Одновременно с этим местных организаторов гонки оправдали уже на первом суде и больше ни разу не привлекали к ответственности, хотя в случившемся их вины было не меньше.
Запоздалое откровение конструктора
В 2011-м Эдриан Ньюи, создавший после гибели Сенны еще восемь чемпионских болидов, признался журналисту The Guardian, что рулевая колонка на том «Уильямсе» все-таки была дефектной, но аварию вызвала не она, а прокол заднего правого колеса. Дело в том, что уже на старте гонки случился завал и обломками усеяло значительную часть прямой перед первым поворотом. Вместо того чтобы остановить заезд красными флагами, организаторы выпустили тогда на трассу машину безопасности. По мнению Ньюи, наматывая круги за сейфти-каром, Сенна наехал на один из фрагментов, который не успели убрать маршалы. Этим же якобы объясняются снопы искр, которые начали вылетать из-под машины Сенны сразу после рестарта — болид «просел» на спущенном колесе, и днище стало тереться о дорожное покрытие.
«Если вы посмотрите записи камер с ехавшей следом машины Михаэля Шумахера (в момент аварии шел вторым за лидировавшим Сенной), то болид [Сенны] не сносило с трассы из-за недостаточной поворачиваемости. Наоборот, у него была избыточная поворачиваемость, что невозможно при поломке рулевого управления. Заднюю часть машины занесло, и это подтверждают все данные телеметрии. После этого Айртон сбросил газ наполовину, как если бы пытался «отловить» заднюю ось, а полсекунды спустя резко выжал тормоз», — говорил Ньюи.
Медленный прокол заднего колеса действительно может вызвать эффект «избыточной поворачиваемости», но в таком случае гоночная машина будет вести себя совсем не так, как это описывает Ньюи. Комментатор «Формулы-1» и автоспортивный эксперт Владимир Башмаков объяснил нестыковки в этой версии:
«Так резко свое движение машина могла поменять, только если медленный прокол резко «перерос» в настоящий. Медленный прокол заднего колеса привел бы к возникшей избыточной поворачиваемости, так как в этом случае у передних колес сцепления было бы больше, чем у задних. И подобный вылет при медленном проколе заднего колеса мог бы произойти только в случае перекоррекции при отлавливании машины».
Примером здесь может послужить авария Даниила Квята на прошлогоднем Гран-при Великобритании, когда на «Альфа Таури» россиянина не выдержала именно задняя правая покрышка. Машину резко дернуло влево и развернуло в отбойник:
Поэтому в ситуации, о которой говорит Ньюи, болид Сенны должно было закрутить внутрь поворота влево, но вместо этого он поехал прямо в стену.
Отвалившийся руль или фатальный просчет?
По ходу расследования и уже после «Уильямс» не раз делал противоречивые заявления об аварии Сенны. Сегодня команда решила отказаться от любых комментариев на эту тему, хотя еще в начале нулевых при ее участии был снят документальный фильм научно-популярного канала National Geographic. В нем создатели опровергали версию с отказом рулевого управления при помощи данных телеметрии и видеозаписей, предоставленных английским коллективом.
Исследование NatGeo показало, что, по данным бортового самописца, за 1,4 секунды до удара об отбойник гонщик все еще оказывал воздействие на руль. Кроме того, в документалке с помощью эксклюзивного видео объяснили устройство рулевой системы «Уильямса» FW16, которым управлял Сенна. На съемках со стендовых испытаний видно, что руль на машине можно тянуть на себя и отпускать обратно, словно штурвал самолета (прототип DAS). Это вносило ясность в последние кадры с бортовой камеры, где руль будто бы проваливается вниз.
Причиной же инцидента, по мнению документалистов, стало совпадение сразу нескольких факторов. Во время движения на малой скорости за машиной безопасности на болиде Айртона «остыли» шины, из-за чего в них снизилось давление и «Уильямс» просел почти до самого асфальта. Днище, которое то и дело цеплялось и терлось о дорожное покрытие, перестало создавать необходимую прижимную силу и после рестарта машина на полной скорости ушла в занос задними колесами. Чтобы восстановить управление, Сенне не хватило времени, так как все произошло на выходе из очень быстрого поворота с близко расположенным отбойником.
В похожих обстоятельствах, например, оказался Шарль Леклер на прошлогоднем Гран-при Италии в Монце. После рестарта «Феррари» Леклера вылетела в затяжном правом повороте «Параболика» из-за сноса задней оси:
Однако объяснения NatGeo и «Уильямса» содержит несколько явных противоречий. Во-первых ни на одной из записей с бортовых камер на других гонках нельзя четко различить, чтобы Сенна или его напарник Деймон Хилл тянули руль на себя. При этом странное положение руля на последних кадрах перед аварией все же можно списать на плохое качество видео, тени и сильную вибрацию, исказившими изображение.
Более серьезные сомнения вызывает пункт с телеметрией. Данных, на которые ссылались в «Уильямсе», было попросту недостаточно. Один из сенсоров, установленных в рулевой системе, работал некорректно, другой показывал лишь уровень давления масла в гидравлике и не мог дать полной картины. К тому же техническая экспертиза, проведенная университетом Болоньи, установила, что рулевая колонка треснула более чем наполовину еще до столкновения машины со стеной. Руль необязательно должен был выпасть в руки Сенны, но, возможно, уже плохо отзывался на его действия непосредственно перед аварией.
«Если присмотреться к записи с камеры на борту, видно, что Айртон вовремя вошел в поворот, он шел по верной траектории, но потом машина резко поехала «прямо», если даже не чуть правее. При поломке рулевой колонки такое могло произойти. Ведь колеса в этом случае могли поменять направление от кочек и других нагрузок. Трасса в Имоле узкая, поворот «Тамбурелло» раньше был скоростным, а стена была близко. Все случилось буквально в одно мгновение», — объясняет Владимир Башмаков.
Запись с бортовой камеры на машине Сенны обрывается еще до вылета с трассы, но в последние мгновения на ней можно различить характерное движение колес. В случае поломки рулевого управления они почти сразу встают прямо и двигаются вне зависимости от положения руля, как показывает это видео из младших формул.
Перед Гран-при Сан-Марино 1994-го на автодроме в Имоле провели не самую удачную замену дорожного покрытия. Асфальт положили заплатками, из-за чего на трассе образовались ухабы и кочки. Многочисленные кадры телетрансляций и фотографии подтверждают, что в повороте «Тамбурелло», где вылетела машина Сенны, располагалось целых две неровности, одна — непосредственно перед апексом. Неуправляемая машина могла резко поехать вправо, наскочив на одну из них.
О чем молчат
Странности вокруг гибели Сенны продолжили происходить и непосредственно после инцидента. Так, в момент, когда прямо на трассу приземлился медицинский вертолет, его едва не протаранила гоночная машина, выехавшая, несмотря на красные флаги. Нарушителем оказался Эрик Кома из «Ларрусса». По уникальному совпадению два года назад жизнь Кома спас не кто иной, как Айртон Сенна: в 92-м на квалификации в Спа француз попал в тяжелую аварию, и Сенна был первым, кто оказал ему помощь. Болельщики до сих пор верят в красивую историю, что потом в Имоле Кома вопреки всем запретам решил вернуть долг Сенне, но это не так. Гонщик выехал на закрытую трассу из-за недопонимания с командой и халатности судей, которые выпустили его с пит-лейн.
Причины и время смерти Сенны также остаются предметом споров. Широко известен факт, что по итальянским законам при несчастном случае соревнования должны быть немедленно прекращены. Официально о гибели Сенны было объявлено уже после гонки, но бразилец мог скончаться от травм еще на трассе. Профессор института медицины «Опорто» Хосе Эдуардо Пинто да Коста подозревал, что реанимационная бригада в Имоле прибегла к дистаназии, то есть искусственно поддерживала жизнь уже умершего Сенны, чтобы гонка не была остановлена и организаторы не понесли убытки.
Наиболее скандальным эпизодом, связанным с трагическим уик-эндом в Имоле, стала кража сотрудниками «Уильямса» «черных ящиков» с разбившейся машины. Причем помог им в этом будущий главный судья «Формулы-1», а тогда технический делегат ФИА Чарли Уайтинг. Один из работников трассы по имени Фабрицио Носко заявил на суде, что после аварии болид Сенны был эвакуирован в закрытый парк, куда вопреки запретам попытались пробраться два работника «Уильямса». Позже к ним присоединились еще двое коллег, и Уайтинг, который в итоге приказал Носко снять оба самописца с машины и отдать их механикам. Когда месяц спустя итальянские следователи все же получили «черный ящик» обратно, данные на нем были нечитаемы. Телеметрию получилось восстановить по второму самописцу, принадлежавшему «Рено» (поставщику моторов для «Уильямс»). Впоследствии оригинал был уничтожен, и его записи остались лишь в виде копий.
Что же все-таки произошло в Имоле-94?
Первомайские события, без сомнения, поделили гонки «Формулы-1» на две разные эпохи. Гибель великого гонщика показала, что серия больше не может существовать по старым правилам. Годы, когда изменения в конструкцию машин вносились на коленке перед стартом, а скорость ставилась превыше безопасности, должны были уйти. Смертельный риск перестали воспринимать как издержку профессии, а публика больше не хотела видеть повторения той бойни, что случилась в Имоле (за время Гран-при Сан-Марино 1994-го кроме Сенны в череде происшествий погибли еще два человека, несколько получили травмы).
Весь оставшийся сезон организаторы чемпионата были заняты тем, что пересматривали меры безопасности: увеличивали высоту кокпита, чтобы в случае аварии обломки не попали в голову пилота, как это произошло с Сенной; перестраивали устаревшие трассы, где скоростные повороты обрывались напротив бетонных стен, как в Имоле; замедляли машины и прорабатывали аэродинамику, чтобы избежать внезапных срывов болидов, как это произошло с «Уильямсом». Могло ли все это произойти, если бы тогда на Гран-при Сан-Марино погиб не трехкратный чемпион мира, а только малоизвестный пилот «Симтека» Роланд Ратценбергер, разбившийся днем ранее в квалификации? Сомнительно. Великий гонщик достиг самого главного результата уже после своей жизни.
Я не очень-то верю в подобные "отмазы", так как никто в здравом уме не станет на себя наговаривать. И там до сих пор много неясного, хотя по мне так трагическое стечение обстоятельств, которое бессмысленно натягивать на его гоночную философию. Каждый просто отмазывал свой зад, как только мог, чтобы не оказаться за решеткой.
