Егор

Тесты Копершукера в конце 75го в Сильверстоуне. [/

1976...Michigan International Speedway...IROC Camaro

Андретти и Ройтеманн на Лотусе из звёздных войн. Де Ферран в 92м.

Надо признать, Австралия покорилась только на 10й год. А до-2 вторых места.

В очередной своей колонке на официальном сайте McLaren Мика Хаккинен вспоминает историю своих выступлений в Гран При Австралии. Когда вы читаете этот текст, гонщики и команды Формулы 1 уже на пути в Мельбурн, где состоится первый Гран При нового сезона, а многие даже успели добраться до места. Сейчас Гран При Австралии проводится в Мельбурне, но за годы моей карьеры, с 1991-го по 2001-й, эта гонка проходила на двух трассах – до 1995-го в Аделаиде, а потом – в Альберт-парке. Я выиграл этот Гран При лишь однажды, в 1998-м, и вы можете считать ту победу неоднозначной. Как только мы с Дэвидом Култхардом, моим напарником, впервые вывели на трассу наши McLaren MP4-13, сразу выяснилось, что эти машины явно быстрее всех. MP4-13 была блестящей разработкой Эдриана Ньюи и его очень толковых специалистов, поэтому вскоре стало понятно, что мы с Дэвидом займём первый стартовый ряд. Так и произошло – мне досталась поул-позиция, а он начинал гонку вторым. Наше преимущество было подавляющим, поэтому мы понимали, что сможем завоевать победный дубль, если не произойдёт никаких неприятностей. Однако Рон Деннис настоятельно требовал, чтобы мы не устраивали гонки друг с другом, чтобы исключить риск столкновений. «Парни, будьте профессионалами, – сказал Рон. – В этом году один из вас станет чемпионом мира, впереди долгий сезон, поэтому не доставляйте нам проблем: на этой трассе не надо гоняться друг с другом, сломя голову, поскольку это чревато двойным сходом». И мы договорились так: кто первый войдёт в первый поворот, тому достанется победа. Так получилось, что когда мы стартовали и начали разгоняться в сторону первого поворота, я первым успел направить свою МР4-13 на апекс, поэтому и вышел в лидеры гонки. Мы с Дэвидом проезжали круг за кругом, и хотя пилотировали далеко не на пределе, всё равно легко отрывались от остального пелотона. Я ехал спокойно, стараясь не перегружать машину, двигатель и резину – Дэвид делал то же самое, всё время держась в нескольких секундах позади, чтобы радиаторы его машины получали достаточно воздуха для охлаждения. Всё шло отлично, но под конец 36 круга, приближаясь к въезду на пит-лейн, я услышал, что команда что-то передаёт мне по радио. Текст звучал неразборчиво, но, поскольку въезд на пит-лейн был всё ближе, надо было принимать решение: сворачивать или нет? Я решил свернуть в боксы. Но когда ехал по пит-лейн, я увидел, что мои механики не готовы к работе, и сообразил, что неправильно понял сообщение команды. В наушниках раздался голос Рона Денниса: «Возвращайся на трассу, продолжай гонку. В боксах не останавливайся. Повтори, как понял». Поэтому я проехал по пит-лейн, миновал остолбеневших механиков и начал разгоняться. Разумеется, к тому моменту Дэвид уже вышел в лидеры. Я оказался на второй позиции и был зол, но не на команду, а на самого себя. Поэтому понёсся на полной скорости, заставляя машину выдавать один быстрейший круг за другим в попытках догнать напарника. К 50-му кругу я уже был у него на хвосте, и Рон попросил Дэвида пропустить меня в соответствии с предстартовыми договорённостями. Дэвид не был обязан подчиняться. Полагаю, он мог и проигнорировать инструкции, как в той знаменитой истории, произошедшей в 1981-м в Бразилии, когда Карлос Ройтеманн не стал выполнять аналогичный приказ. В Williams ему несколько раз показали информационное табло, поскольку Фрэнк Уильямс хотел, чтобы он пропустил Алана Джонса, однако Карлос только прибавлял газу и одержал заслуженную победу, опередив напарника на 4,4 секунды. После гонки я искренне поблагодарил Дэвида. Он поступил очень достойно, что неудивительно, поскольку он действительно благородный человек. Ему было непросто подчиниться, но он это сделал, потому что он – джентльмен и настоящий командный игрок… Я выступал за McLaren до 2001 года, мы с Дэвидом были напарниками на протяжении шести сезонов и за это время стали хорошими друзьями. Я до сих пор считаю его хорошим приятелем, и когда мы встречаемся в Монако, где оба живём, то всегда вспоминаем прошлое и часто за чашкой кофе. Хотя мне было приятно выиграть в Мельбурне в 1998-м, несмотря на противоречивые обстоятельства, но другой Гран При Австралии занимает ещё более значительное место в моей памяти – я имею в виду гонку в Аделаиде 1995 года. Это был финальный этап сезона, который для нас с Марком Бланделлом, моим тогдашним напарником, складывался неудачно. Нам не удалось добиться побед, моими лучшими результатами были два вторых места в Италии и Японии, и должен признать, что в Австралию мы прилетели крайне утомлёнными. И всё-таки, когда утром в пятницу я выехал на трассу, то подумал: «Надо постараться хорошо провести этот уик-энд и завершить сезон на высокой ноте». Днём в пятницу я атаковал в полную силу, и вот в очередной раз приближался к Brewery Bend – довольно быстрому правому повороту, который надо проходить на 4-й передаче примерно на 175 км/ч. Его всегда хотелось преодолеть на полном газу, чтобы на максимально возможной скорости начать разгон вдоль прямой Brabham, начинавшейся после этого поворота. И тут я почувствовал, что задняя часть машины ведёт себя странно – это был прокол колеса. На самом деле, левая задняя шина просто взорвалась. Brewery Bend – очень хитрый поворот. Там высокие поребрики на входе и на выходе, и пилотировать там надо предельно точно. Понятно, что с лопнувшей шиной избежать контактов с поребриками было невозможно. Я вдавил педаль тормоза, но машина ехала на трёх колёсах, поэтому чиркала днищем о трассу – три оставшихся колеса не обеспечивали достаточного контакта с асфальтом, и в итоге тормоза работали неэффективно. Помню, я успел подумать: «Будет больно». Машина промахнулась мимо апекса, очень сильно ударилась о поребрик, и я почувствовал, как она подскочила в воздух. Посмотрев вперёд, я увидел стремительно приближавшийся защитный барьер и понял, что избежать столкновения не удастся. Машина приземлилась, снова подскочила в воздух, после чего врезалась в ограждение из автомобильных шин. В те годы у нас не было устройств HANS, и защита от боковых столкновений была очень слабая. Я мог только попытаться максимально напрячь все мышцы перед ударом и надеяться на лучшее. Удар был сильнейший. После него я оставался в сознании и помню, что спокойно сидел, глядя прямо перед собой. Вскоре осознал, что не могу двигаться, но, как ни странно, не испытывал тревоги. Помню, я думал, что лучше не паниковать, поэтому просто сидел и ждал, когда приедет медицинская бригада. Она появилась очень быстро и сразу приступила к работе. Внезапно я почувствовал резкую боль в горле – потом я узнал, что врачи сделали срочную трахеотомию – после чего потерял сознание. К счастью, в Аделаиде машина скорой помощи всегда была припаркована рядом с поворотом Brewery Bend, а ближайший госпиталь находился всего в пяти минутах езды. Так что меня доставили в больницу очень быстро. Врачи установили, что у меня серьёзно повреждён череп и травмированы органы слуха. Ещё в машине скорой помощи я почувствовал жуткие головные боли, а как только мы приехали в больницу, началась тошнота. После процедуры МРТ мне сбрили волосы, и я был прооперирован. Через несколько часов, когда я очнулся от наркоза, возле моей кровати был Рон Деннис и его семья. Происшедшее их шокировало, но мне было очень приятно видеть знакомые лица. В палате также находился Дидье Котон, мой друг и менеджер, с которым мы работаем до сих пор. Я провёл в госпитале много недель, выздоровление было болезненным и продвигалось медленно. Часть лицевых мышц была парализована после аварии, и в результате я не мог закрывать глаза. По ночам медсёстры заклеивали мне глаза пластырем, чтобы я мог хоть немного поспать. Головные боли не прекращались, всё это было крайне некомфортно, и мне постоянно требовались сильнодействующие лекарства. Помню, как я каждый день смотрел на часы, мне хотелось, чтобы их стрелки двигались быстрее, поскольку я ждал, когда снова дадут обезболивающее. Я серьёзно потерял в весе – на самом деле, просто отощал. Это был ужасный период. Я очень хотел поправиться, снова начать ходить, вернуться к нормальной жизни. В то время я даже не помышлял о гонках. Наконец, врачи разрешили мне лететь домой в Монако. Меня сопровождал Дидье, полёт я перенёс плохо, но всё равно было приятно вернуться в Европу. Постепенно я начал выходить на прогулки, потом начал совершать короткие пробежки. Но как только я переходил на бег, голова вновь начинала страшно болеть. Но я продолжал бегать, и постепенно головные боли ослабевали. В один из дней я сказал себе: «Да, я вновь хочу гоняться. Гонки – это моя жизнь. Это то, что умею делать хорошо, значит, я должен вернуться за руль. Именно это мне необходимо, чтобы полностью восстановить здоровье». И тогда я почувствовал невероятный прилив сил, желание добиться побед и стать чемпионом мира. Я позвонил Рону и рассказал, как себя чувствую. Он обрадовался, но, как можно предположить, отнёсся к моим словам настороженно и организовал для меня тесты новой машины McLaren MP4/11 на автодроме Поль-Рикар. Выдался прекрасный день, светило зимнее солнце – погода была идеальной. Машина смотрелась просто сказочно. Механики были рады меня видеть, хотя выглядел я забавно, поскольку моя улыбка стала кривоватой – из-за того, что мышцы на одной половине лица по-прежнему работали неидеально. Я устроился в кокпите, поднял правую руку, показал большой палец, и механики завели могучий двигатель Mercedes V10. Выехав на трасу, я сразу почувствовал себя просто на седьмом небе и понял, что мой талант никуда не делся. Я начал атаковать, показывать неплохие результаты, и вскоре уже проходил круги на полной скорости. Я свернул в боксы, улыбаясь одной половиной лица, и все были счастливы. Тот день стал одним из лучших в моей жизни… Как выяснилось, McLaren МР4/11 была не такой уж хорошей машиной, но отличалась надёжностью и предсказуемым поведением на трассе. В 1996-м я не добился побед, но заработал немало очков и стал пятым в личном зачёте. На моём счету было четыре третьих места, два четвёртых и четыре пятых, в том числе и по результатам Гран При Австралии. Я вновь обрёл привычную форму. А в 1997-м в Хересе я выиграл первую гонку, после чего, в 1998-м, стал чемпионом мира… Но я бы не смог ничего добиться, если бы не прекрасные люди из McLaren, которые поддерживали меня даже тогда, когда ситуация казалась безнадёжной. И я им всем благодарен…

Очень жаль, что в этом году я не смогу написать такого... Последние лет 5 он приезжал всегда.

ОООО Алези, Хилл и Накаджима на Макларенах на Сузуке позавчера.

Говорили же про судорожные действия?

Вчерашняя хоккейная жесть. К вопросу о том, как легко получить серьёзную травму на ровном месте и как важна срочная мед.помощь. http://allhockey.ru/news/show/215578-Sergej_Kalinin_poluchil_travmu_i_pokinul_led_na_nosilkah_video Пишут, у Сергея закрытая чмт, сотряс но в целом норм. Описание реакций, как у Миши.

Новосибирск три дня назад))

Альфа 159

Космос!

Ну, я думаю, что он не такой лопух, чтобы хранить такие данные в ноутбуке.

Чемпион мира 1997 года Жак Вильнев считает, что Себастьян Феттель поступил верно, подписав контракт с Ferrari. Канадец уверен, что болельщики Скудерии быстро полюбят Феттеля, увидев в нём продолжателя дел Михаэля Шумахера. Жак Вильнев: «Гонщик должен быть готов идти на жертвы ради команды. Вы побеждаете и проигрываете вместе – в этом отношении Себастьян очень хорош. Своим подходом к работе он напоминает мне Михаэля Шумахера, поэтому в Италии его полюбят. Это очень важно для Ferrari, иначе команде придется работать под постоянным прессингом. Сначала итальянские болельщики его полюбят, а потом и вовсе усыновят – это произойдет очень быстро. Уверен, благодаря спокойствию и остроумию он быстро расположит к себе тифози. Феттель станет для них достойным преемником Михаэля Шумахера. Он правильно сделал, что ушел из Red Bull – его время в команде подошло к концу, там сейчас на первые роли вышел австралиец с широкой улыбкой. Все знали, что так будет, в свои 27 Себастьян выглядел в команде ветераном. Феттель это понял, поэтому решился на перемены. В Ferrari ему придётся многое начать с начала, но благодаря опыту он справится. Себастьян вырос на победах Михаэля Шумахера за рулем красной машины, поэтому рано или поздно перешел бы в Ferrari. Он хочет выиграть титул в этой команде, что позитивно скажется на его мотивации».

Известный спортивный врач, финн Аки Хинтса, отвечавший в McLaren за подготовку пилотов, покинул Формулу 1 после завершения сезона 2013 года, чтобы сосредоточиться на руководстве собственной клиникой в Женеве. У него осталось много последователей, сейчас личные тренеры и физиотерапевты большинства гонщиков – ученики Хинтсы. Недавно финский врач, вместе с журналистом MTV3 Оскар Сафари, выпустил книгу воспоминаний. Один из её главных героев – Мика Хаккинен, с которым он долго работал, Хинтса вспомнил, что когда Мика подумывал о возвращении в гонки перед началом сезона 2006 года, именно он отговорил Рона Денниса подписывать контракт. «Я считал, что не могу обманывать Рона и честно сказал, что у Мики нет шансов, - вспомнил Хинтса, а потом добавил - Впрочем, не исключено, что Хаккинен и после четырёх лет отсутствия в Формуле 1 смог бы выступать на высоком уровне».

Только на этой фото весь драматизм 2005го, когда он оказался выше Великого и Ужасного КиМи)) В 2006м Алонсо не был гриваст и уже без табачной рекламы.

Ну, тут отошлю к истокам- Speed Fever. С 10 минуты про Прайса. Причем, очень жестко. Кстати, обратите внимание на шлем, который сорвало во время удара. Нет забрала и треснула интегральная часть в одном месте, но в целом шлем остался шлемом.

Коллега, посмотрите, какие кочки на городской части! Конечно, к гран-при заасфальтируют, но в таком виде девчата сразу начнут жаловаться на тряску

Не заглядывая в имя файла предположу, что это пятый поворот Зольдера- Кляйне шикана, которого не было во время первой гонки в 73м. Почему? Дальше очень характерный подъем, на спуске уходящий влево- то место, где погиб Жиль.

Аделаида!

Обложка Motorsport-Magazin .

Маццакане тестирует Эрроуз в конце 2000го. Мосс в 54м и Улленхаут в 55м тестирует w196.

Тесты в имоле.