Есть новости по состоянию здоровья Михаэля? :stink: Михаэль Шумахер очень уважал Айртона Сенну. Проблема заключалась в том, что Сенна не уважал его. Так, по крайней мере, чувствовал Михаэль. Только в последние месяцы их сражений, перед смертью Сенны в Имоле в мае 1994 года, бразилец начал демонстрировать Шумахеру уважение, которого немец так жаждал. Тень Сенны легла на карьеру Михаэля. Будет преувеличением утверждать, что тень бразильца до сих пор преследует его, однако то, что Шумахер стал непосредственным свидетелем трагедии, оставило неизгладимый отпечаток в его душе. Их дуэль стала дуэлью, которую хотел увидеть целый мир, но судьба решила, что эта битва продлится лишь два с половиной сезона, — они выходили вместе на старт только сорок один раз. Вилли Вебер говорит: «Для всех нас случившееся с Сенной – огромная трагедия. Нам хотелось бы продолжать сражаться с ним на трассе. Михаэль хотел показать бразильцу, насколько он хорош в деле. Я уверен, Айртон знал, что Михаэль его превзойдет. Он чувствовал это, иначе бы дело не дошло до взаимных претензий. Сенна уже знал, что Шумахер – некто особенный, кто способен превзойти его рекорды и ездить быстрее него». На заре своей карьеры в Формуле-1 Шумахер понимал, что Сенна – самый крупный в паддоке «зверь», и вознамерился показать ему, чего стоит он сам. У этих двоих было множество стычек как на трассе, так и вне ее. Шумахер сознательно пытался забраться Сенне под кожу, подействовать ему на нервы. Он знал, что бразилец – человек очень эмоциональный, и провоцировал его, доводя до вспышек ярости. Михаэль считал неприемлемым, что Сенна читал лекции более молодым пилотам – говорил о безопасности и уважении на трассе, а вел себя так, словно эти правила для него не существовали. Когда Шумахер заговорил об этом на публике, Сенна грубо осадил его и как-то даже окрестил «тупицей». Тем временем их сражения на трассе были напряженными и крайне опасными – два импульсивных и талантливых гонщика словно стремились запугать друг друга своими действиями. Сенна оказывал огромное влияние на формирование характера Михаэля и на стиль вождения молодого немца. Шумахер осознавал, что Сенна изо всех сил старался сплотить команду вокруг себя, чтобы все было так, как хочет он, это давало ему больше шансов на победу. Бразилец славился тем, что заряжал окружающих энтузиазмом, побуждал их всесторонне развиваться, работать над машиной. Сенна часто навещал инженеров Honda в Японии, и они стали считать его богом. На автодроме, во время брифингов, Шумахер наблюдал, как Сенна разговаривает с гонщиками-аутсайдерами, пытаясь наладить с ними отношения, — а все для того, чтобы в гонке те с радостью уходили с его дороги. Короче говоря, Сенна прорабатывал каждую деталь, с помощью которой мог получить преимущество над соперниками. Шумахер как губка впитывал новые для себя идеи и внимательно отмечал про себя, как действует великий чемпион. Позже Михаэль взял на вооружение подход бразильца и отшлифовал его до блеска. Сенна познакомил Шумахера с тем, что можно определить как «философия победы любой ценой». Бразилец не желал принять, что кто-то другой может быть лучше него, и не умел мириться с поражением. Когда Найджел Мэнселл выиграл титул в 1992 году, Сенна на подиуме прошептал ему на ухо леденящие кровь слова: «Знаешь, почему я такой псих? Потому что не хочу, чтобы кто-то, кроме меня, испытывал эти эмоции». Мэнселл говорит, что у него тогда кровь в венах застыла. Сам Сенна был изнурен напряженными сражениями с Аленом Простом, включая два небезызвестных инцидента, когда парочка столкнулась друг с другом в борьбе за титул чемпиона мира. Тактика применения силы на трассе была обычным явлением в те дни; жесткие мужчины улаживали противоречия между собой на огромной скорости. Когда Шумахер в конце 1991 года был парашютирован в одну из ведущих команд, он оказался в самом эпицентре этой дуэли. В третьем раунде сезона-1992, через девять гонок, которые он успел провести за свою формулическую карьеру, Михаэль впервые сразился с Сенной на трассе. Это случилось на Гран-при Бразилии в Интерлагосе, на родине Сенны. В то время страсть бразильцев к Формуле-1 достигла апогея, их обожаемый Сенна защищал титул чемпиона мира и был, похоже, в самом расцвете своих сил. Но 1992 год оказался проигрышным для бразильца, так как команда McLaren-Honda сильно отстала от Williams-Renault в технологической гонке и Сенна не мог достать Мэнселла, как ни пытался. Сенна не умел мириться с такими ситуациями и потому был настроен воинственно в тот уик-энд. Шумахер ехал непосредственно за Сенной в предыдущей гонке в Мехико. Впоследствии заметил: «Здорово висеть на хвосте у чемпиона мира, который в детстве был моим кумиром, и понимать, что я быстрее него, пытаться найти способ его обойти». Сенна сошел с трассы, и Шумахер закончил гонку на третьем месте – его первый подиум, хотя и в двадцати одной секунде от Мэнселла, победителя. Во второй раз за свою короткую карьеру Михаэль ехал по трассе следом за легендой, а потом хвастался перед прессой, как все на самом деле легко и просто. В глазах Сенны Шумахер был болтливым выскочкой, зарвавшимся юнцом, с которого давно пора сбить спесь. Воодушевленный своим выступлением в Мехико, Шумахер в Бразилии вновь оказался в одной компании с Сенной. Стартовав на одну позицию позади него, Шумахер стартовал лучше и сначала шел впереди Сенны, но бразилец обогнал его в своей бескопромиссной манере. Однако у Сенны вскоре начались проблемы с электрикой, и он сбавил теми. Шумахер был первым из целой вереницы машин, которые выстроились за чемпионом, теряя время. Разочарованный, в отчаянии от собственного бессилия перед обожающими его поклонниками, Сенна не собирался легко сдаваться. Шумахер прошел его на восьмом круге, но Сенна совершил слипстрим, а затем оттормозил его в следующем повороте и вернул себе третье место. Машина подвела Сенну после восемнадцати кругов, и Шумахер обеспечил себе второй подиум подряд, но после этого опять «настучал» журналистам, что якобы Сенна ведет «опасные игры» на трассе. Он сказал, что расстроен тем, как Айртон обошел его на старте, но еще больше возмущен поведением бразильца после этого. «Я был быстрее него, но он не оставил мне возможности для обгона, — заявил Михаэль. — У него начались проблемы, он шел все медленнее, но не давал мне опередить его. Он просто играет с нами. Не знаю, какую игру он ведет, но это весьма неприятно. Его поведение удивило меня. Это не то, чего я ожидал от трехкратного чемпиона мира». Сенна уже покинул трассу к тому времени, как Шумахер выступил с этой речью, но пришел в ярость, когда позже увидел цитаты из заявления немца. Одно дело, когда юный выскочка оспаривает твое поведение, но когда он делает это перед СМИ, не поговорив с тобой лично, — это просто неприемлемо. Но, подтверждая мнение Шумахера, что для Сенны существуют одни правила, а для остальных другие, накануне июльского Гран-при Франции в Маньи-Кур Сенна рассказал прессе следующее: «Если Михаэль желает, я могу показать ему выборку данных телеметрии с Honda, тогда он увидит, что на самом деле произошло с моим двигателем. Но мне плевать, что он сказал, он просто тупица». Лучший гонщик мира и его талантливый последователь завершили этап раздела территории; теперь они взяли потенциально опасный курс на конфронтацию. На первом круге Гран-при Франции неделей позже Шумахер вновь шел за Сенной, когда нырнул на внутренний радиус шпильки «Аделаида», самого медленного поворота трассы, вероятно, думая отплатить Сенне за его маневр в Бразилии. Сенна не оставил ему пространства для обгона, выскочив прямо перед ним. Вместо того чтобы отступиться, Шумахер продолжал идти по внутреннему радиусу, и неизбежное столкновение произошло. Когда смотришь на фотохронику, зная о закипающей вражде между ними, то кажется, что Шумахер просто искал неприятностей себе на голову. И он их определенно нашел. Болид Сенны вылетел с трассы, и гонку остановили. Шумахер лишился переднего антикрыла, но его починили, и он смог выйти на рестарт. Но на стартовом поле перед рестартом Сенна, который уже снял комбинезон и переоделся в джемпер и джинсы и у которого определенно было время подумать, прежде чем действовать, подошел к Шумахеру. Журналист из итальянской газеты La Gazetta dello Sport подобрался достаточно близко к гонщикам и слышал их диалог. «Чего ты хотел этим добиться? — спросил Сенна, положив левую руку на плечо Шумахеру, словно осаживая его, а указательный палец правой направил немцу в лицо. — Кем ты себя возомнил? Ты совершил огромную ошибку, как в Бразилии, даже хуже. На первом круге на холодных шинах и непрогретых тормозах нельзя делать такие вещи. Ты мог спровоцировать катастрофу». Шумахер продолжает рассказ с этого момента: «Сенна добавил: «Послушай, что случилось, то случилось, но в отличие от тебя я сначала поговорю с тобой один на один. Я не пойду к прессе и не буду трясти грязным бельем». Я сказал ему, что это едва ли подходящее место для подобного разговора. Если он хочет нормально поговорить, пусть приходит после гонки. Но он нечестно повел себя по отношению ко мне в Бразилии, и я не понимал почему, поэтому я устроил такую шумиху. Ему это не понравилось, потому что я был желторотым птенцом в Формуле-1. Он часто подходил и говорил со мной подобным образом. Мы не слишком ладили тогда. Это было даже не с целью преподать мне урок, а было шоу, типичный театр, каким Формула-1 была в то время. В 1994 году мы стали лучше ладить, начали разговаривать друг с другом честно, на равных, как и должны говорить гонщики. Сенна принадлежал к другому поколению. Существовала эта неофициальная иерархия, в которой каждый новичок должен был найти свое место. Приходилось заслуживать уважение других пилотов на трассе. Странно, но мне всегда было трудно говорить о нем. Я вроде не испытывал потребности в ролевых моделях или необходимости идти по чьим-то стопам. С другой стороны, Айртон был лучшим гонщиком из всех, кого я знал. Помню, как я смотрел заезд по картингу в Голландии, мне тогда было около десяти лет. Я впервые увидел Сенну в деле, его блистательный стиль вождения. Я не следил за тем, как развивается его карьера, просто в один прекрасный день попал в Формулу-1 и встретился с ним снова». Джо Рамирез в то время был координатором команды McLaren и товарищем Сенны. По его словам, у Сенны был особый план, когда он подошел к Шумахеру во Франции. «Айртон сказал: «Смотри, как я ему сейчас лицо подправлю», — вспоминает Рамирез. — А затем, вернувшись, произнес: «Надеюсь, я его припугнул и он успокоится». Айртон всегда пристально следил за Михаэлем, с самых первых дней. С самого начала он считал Шумахера потенциальной угрозой, считал, что немец на голову впереди остальных». Как Сенна сказал Рамирезу, он надеялся, что этот разговор перед рестартом выбьет Шумахера из колеи. Так и получилось. После рестарта Михаэль врезался в Стефано Модена на Jordan-Yamaha. Потом Шумахер рассказывал эту историю так, словно встретил Сенну лицом к лицу, достойно принял вызов, но язык жестов выдавал в нем подростка, которого отчитывает строгий учитель, а хроника того времени говорит о том, что он был полон раскаяния. «Плохой день, — сказал он репортерам. — Я все испортил. Первый инцидент я спровоцировал потому, что вошел в поворот слишком быстро». Михаэль тяжело воспринял сценическую постановку с Сенной в главной роли на стартовом поле Маньи-Кур. В интервью на следующей неделе, перед Гран-при Великобритании в Сильверстоуне, он еще больше высунул голову за парапет. «Если кто-то совершает ошибку на моих глазах, даже кто-то вроде Сенны или Мэнселла, не имеет значения, я должен рассказать все так, как я это вижу. Я не буду молчать, я не обязан молчать. Им всем известно, какого я о них мнения. Они не могут делать со мной все, что им взбредет в голову». Это был ветеран Формулы-1, который провел в ней четырнадцать гонок, и говорил он так о трехкратном чемпионе мира. В данном эпизоде в очередной раз проявился характер Михаэля – гены отца Рольфа, который вел себя так же, когда на него давили или пытались запугать. Как и в Монако в 2006 году, когда пресса и большая часть паддока вынуждали Шумахера признаться в обмане, он отказался играть в чужие игры и вместо этого сам стал им угрожать. Он знал, что Сенна умен, и чувствовал, что он равный ему соперник на трассе. Его не запугаешь! Любопытно на этом этапе вспомнить похожую ситуацию в карьере Шумахера, когда в паддоке появился его непосредственный преемник, Фернандо Алонсо. На Гран-при Великобритании в 2003 году – первом сезоне, который испанец проводил в конкурентоспособной команде, — пара не поделила трассу на спуске к прямой «Ангар» на скорости 305 км/ч. В том году Шумахер выиграл чемпионат, но битва была жесткая, так как в начале сезона Ferrari мало что могла противопоставить сопернику. В Великобритании Алонсо прошел Шумахера справа, и Шумахер вытолкнул его на траву так же. как сделал бы Сенна. Это был возмутительно агрессивный поступок (который, между прочим, остался безнаказанным), но он странным образом напомнил о борьбе Шумахера и Сенны в 1992 году. В отличие от юного Шумахера, Алонсо не стал распространяться о своем многоуважаемом сопернике перед публикой. Говоря о сезоне-1992, Шумахер до сих пор кажется обиженным, слегка саркастически отзывается о «великом Сен-не» или «эре большого Сенны». Это было крещение огнем для новичка Шуми и оставило глубокий след в его душе. После Хереса-1997, где он пытался вынести Жака Вильнева с трассы, Шумахер вспоминал о сражениях с Сенной, говоря, что именно они сформировали его мировоззрение. На вопрос, чувствует ли он вину за свои действия, он ответил: «Не скажу, что вину. Я вырос с Сенной и помню инциденты с участием Проста и Сенны. Вот почему у меня нет ощущения, что я в чем-то виноват. Это было частью игры. Я знал, что это неправильно, но это был важный момент, все или ничего, нельзя упускать такую возможность». Формула-1 изменилась, стала гораздо более формализованной. Это очень опасный вид спорта, очень неоднозначный с точки зрения своего влияния на окружающую среду, а в современном мире здоровье, безопасность и корпоративная социальная ответственность считаются главными приоритетами. Автогонки удивительным образом вливаются в наш мир. Чтобы окончательно заставить замолчать критиканов, Макс Мосли начал работу по внедрению «зеленого» топлива и возобновляемых источников энергии. Ценности быстро меняются. Шумахер застал обе эпохи. Когда он начал выступать в Формуле-1, во главе руководящего органа стоял француз по имени Жан-Мари Балестр. Намеренные столкновения и запугивания считались тогда частью игры. Но уже к 2006 году Шумахер, с точки зрения многих, стал образцом неспортивного поведения. Почему же Сенне и Просту позволялось делать это безнаказанно? Шумахеру сложно понять подобное и еще сложнее принять. Он учился у самых жестких и беспощадных гонщиков в истории как раз в то время, когда болиды стали безопаснее и гонщики могли быть относительно уверены, что не пострадают, врезавшись в соперника. Это произошло в середине 1980-х годов, когда машины начали делать из углеродного волокна. До этого болиды были настолько хрупкими, что осознанное столкновение с конкурентом могло стать самоубийством или убийством. В начале 1990-х, когда Шумахер боролся с Сенной, гонщики считали машину главным своим оружием. Но к тому времени, когда Михаэль сам стал первым и лучшим в этом виде спорта, правила изменились. Он не учел это, и в Хересе 1997 года перемены застигли его врасплох. Это помогает понять, почему Шумахера иногда представляют отрицательным персонажем, тогда как Сенну – героем. Человек, который сыграл в этом не последнюю роль, — бывший президент FIA Макс Мосли. Мосли был избран президентом осенью 1991 года, через некоторое время после дебюта Шумахера в Спа. Сам в прошлом пилот Формулы-2, он всегда опасался контакта в автомобилях с открытыми колесами и говорил, что одной из его первых задач стало изменить культуру этого спорта: «Меня всегда беспокоило то, что машины сталкиваются колесами и их уносит с трассы, потому что это случалось и со мной. После моего избрания в президенты в 1991 году я собрал гонщиков и сказал им: «Контакты колесами должны прекратиться, потому что это очень опасно, так недалеко до того, что машина вылетит в толпу». После собрания Герхард Бергер пришел ко мне и сказал, что в современной Формуле-1 невозможно обгонять без контакта. Но я пытался изменить культуру гонок, не все получилось, но немного она все же изменилась». Сенна был возмущен случившимся на Гран-при Японии в 1989 году, когда Ален Прост столкнулся с ним в шика-не в решающей схватке за титул чемпиона мира. Бразилец продолжил гонку, но вмешались стюарды. В результате Сен-ну исключили из гонки, а титул достался Просту. В следующем году эти два гонщика вновь боролись за титул в Японии. Когда они подошли к первому повороту, Сенна вытолкнул Проста с трассы на скорости около 193 км/ч. Все заинтересованные лица помнили, что произошло год назад, и сочувствовали Сенне: по общему мнению, у Айртона в 1989 году украли титул, и его ответный поступок был вполне объясним, поэтому никто не стал наказывать его за это. Гоночный директор, которым в то время был Джон Корсмидт, не предпринял никаких действий. Балестр был крайне недоволен этим и вызвал Корсмидта в Мировой совет FIA, но Мосли выступил в защиту гоночного директора. Попытки Балестра призвать Сенну к ответу также окончились ничем. Мосли взял верх. Вот что он рассказал: «Тогда, в 1991 гаду, я стал президентом, а Сенна выиграл гонку в Судзуке и вместе с ней свой третий титул чемпиона мира. Он выпил слишком много шампанского и затем объявил по телевизору, что намеренно убрал Проста с трассы в прошлом году. Меня это очень обеспокоило. Я опасался того, что Балестр использует это в качестве аргумента, чтобы применить к Сенне драконовские меры, а я тогда был еще не слишком силен политически, чтобы противостоять ему. Рон Деннис также разволновался. Он попросил Айртона извиниться, сказать, что он не хотел так поступать, но Айртон отказался наотрез. Сенна пришел побеседовать со мной, и я сказал ему: «Разница между профессионалом и любителем заключается в том, что любитель делает то, что ему хочется, а профессионал делает то, что соответствует его положению. То, что ты сделал, было поступком любителя, то, чего профессионал никогда не сделает». Он был умным человеком и увидел в моих словах логику. Его глаза наполнились слезами. Затем он произнес: «Вы должны понять, что я гоняюсь с шести лет, а этот урод украл у меня победу». В конце концов он понял мою точку зрения. Мы сели и составили намеренно нечетко сформулированное извинение, которое, как я думал, даст мне достаточно оснований для защиты бразильца, если Балестр попытается что-то сделать. Я должен признать, что гонщики того времени были грубее, вели себя жестче. Все считали поступок Сенны неприемлемым, ведь кто-то мог разбиться, но понимали, что Сенна имел право так поступить». По словам Мосли, позже в намеренных столкновениях Шумахера с соперниками смягчающие обстоятельства отсутствовали. Шумахеру сошло с рук то, что он вытолкнул Дей-мона Хилла с трассы в 1994 году, но если бы тогда действовала сегодняшняя система, Хиллу бы вручили титул чемпиона. В 1997 году в Хересе Мосли наблюдал за инцидентом между Шумахером и Вильневом и сразу же решил принять меры. «Было совершенно ясно, что Вильнев его пройдет. Михаэль просто вывернул руль на него. В то время он отрицал, что намеренно въехал в Вильнева, и стюарды его оправдали. Но я видел этот момент по телевизору, и он показался мне возмутительным. Поэтому я передал это дело в Мировой совет. Вынудил Михаэля признать, что он намеренно въехал в Вильнева. Будет ли история строго судить Шумахера? Нет. Если вы спортсмен такого высокого уровня и оказываетесь в условиях столь жесткого прессинга, вам иногда приходится поступать подобным образом – иначе вы просто не добьетесь успеха. А чтобы быть гонщиком Формулы-1, уже не говоря о чемпионе мира, вы должны быть бескомпромиссным и целеустремленным. Это очень опасная и тяжелая работа». Несмотря на то что столкновения Сенны и Шумахера можно отнести к байкам Формулы-1, они были скорее антирекламой спорта, и Мосли предпринял меры, чтобы изменить культуру гонок, так что в настоящее время гонщику и в голову не придет умышленно выносить конкурента с трассы. Действующая система, с гоночным директором FIA Чарли Уайтингом во главе и двумя стюардами под руководством бессменного старшего стюарда, призвана выносить строгие решения и подвергать гонщика наказанию за подобные проступки. Через две недели после знаменитой стычки на стартовом поле Франции Шумахер подлил масла в огонь. Он знал, что задел Сенну, и во время тестовой сессии в Хоккенхайме перед Гран-при Германии накал страстей был таким, что все закончилось дракой. Много лет спустя Шумахер вспоминает: «Я был на быстром круге, а Сенна направлялся в боксы. Он медленно входит в поворот, смотрит в зеркала, видит меня и на прямой внезапно дает по тормозам. Что я, по-вашему, должен делать? Я торможу и остаюсь позади него, потому что не могу обогнать. То же самое происходит в следующем повороте. Затем Сенна заруливает в боксы, но мой круг безнадежно испорчен. Через некоторое время то же самое дерьмо повторяется: Сенна смотрит в зеркала, замедляется, затем ускоряется на прямой. Я сохранял спокойствие, но он испортил мне тестовую программу! Позже, в тот же день, я оказываюсь перед ним, он позади меня. Как вы думаете, что я делаю?.. Что ж, Сенне, разумеется, это не нравится. Он прерывает свой круг и следует за мной в боксы, где выскакивает из машины и бросается на меня». Бразилец замахнулся на Шумахера кулаком, тот увернулся. Сенну оттащили механики McLaren, прибежавшие следом за ним по пит-лейн. Сенна кричал: «Да прояви ты хоть немного уважения!» Он был вне себя от бешенства. Шумахер знал, что зацепил Сенну. Кто посмеет в двадцать три года, в свой первый сезон в Формуле-1, взять и перевернуть заведенный порядок с ног на голову, как это сделал Шумахер? Что за самоуверенность, слепая вера в собственную правоту? Почему молодой пилот не поддавался на угрозы величайшего из великих? Сенна был, бесспорно, великим гонщиком, но именно вера в себя и сделала его таковым. То же самое можно сказать о Шумахере. Хотя на том этапе его достижения были относительно невелики, он знал, что принадлежит к высшим эшелонам автоспорта. Так можно ли считать наигранной скромность, с которой он говорил в 1990 году о своих опасениях, что он, возможно, недостаточно хорош для Формулы-1? Скорее всего, виной тому был его врожденный пессимистический настрой. Придя в Формулу-1, Шумахер не производил впечатления человека, удивленного тем, что он сюда попал. Он держался самодовольно и уверенно, что само по себе заставило остальных насторожиться. Партнером Шумахера по команде в 1992 году стал Мартин Брандл. В чемпионате британской Формулы-3 в 1983 году он был главным соперником Сенны, сражаясь с бразильцем на равных и уступив ему титул с незначительным преимуществом. Мартин обладал очень устойчивой нервной системой, был человеком достаточно самокритичным, со здравым смыслом. Он всегда считал, что ему, в отличие от Сенны и Шумахера, не хватало именно абсолютной уверенности в своих способностях. «Он [Шумахер] буквально излучал уверенность, благодаря этому он мог просто психологически «закопать» соперника. Я не думаю, что это маска. Он просто такой человек. Михаэль был слишком высокомерным и немного незрелым, но чрезвычайно одаренным. Ему было присуще подвергать сомнению все, что делали другие. Он не слишком уважал чужой опыт, а подобная самоуверенность – еще какое качество в гонщике!» Шумахер готов с этим поспорить: «У меня нет той уверенности, которую мне приписывают. Совсем нет. На самом деле, когда все идет наперекосяк, я всегда в первую очередь спрашиваю с себя. У меня нет безграничной веры в себя, как многие полагают. А что касается моих соперников, то я понятия не имею, насколько они уверены в себе». Брандл, как и Дэвид Култхард, придерживается мнения, что Шумахер, вне зависимости от обстоятельств, считал себя правым и на любую критику в его адрес у него находилась своя правда. «Он такой же, как Сенна и Прост. У него врожденный талант и невероятная вера в свои силы. Эти ребята – победители от рождения. Они выше всех подняли планку. Они жаждут победы, это всепоглощающее желание – им необходимо выигрывать любой ценой. Кроме того, они искренне верят, что никогда не бывают неправы. У них на все есть своя версия. Посмотрите на Сенну и Проста в Японии [1989/90]. Оба были убеждены, что поступили правильно. Сенна вытолкнул Проста с трассы, но у него на этот счет было убедительное оправдание – даже год спустя! Шумахер сделал в Хересе то же самое. Он подумал: «Подождите-ка, я же видел, как гонщики выталкивали друг друга с трассы и все вокруг носили их на руках. Перед Жилем Вильневом просто преклонялись бы, сделай он подобное». Другими словами, Михаэль считал, что эти поступки делают вас уважаемым человеком, доказывают, что вы полны энтузиазма и преданы своему делу, и он был потрясен до глубины души той – прямо противоположной – реакцией, которую вызвал его поступок. Михаэль думал, что у него есть право так поступать, но в современную эпоху политкорректности все изменилось». Земляк Сенны Рубенс Баррикелло был близким товарищем Айртона, а затем стал партнером Шумахера по команде. Он видит противостояние Михаэля и Айртона несколько иначе. «Как партнер по команде, я не все свои мысли мог высказать. Забавно, что у Михаэля всегда оказывалось мнение, прямо противоположное большинству. У него куча положительных качеств, но если он делал что-то не так, в глубине души он все равно был уверен в своей правоте. Вы бы подумали, что он не спит ночами, мучаясь угрызениями совести, но он спокойно спал, потому что в его представлении он всегда прав. Айртон был не таким, более импульсивным. Он мог врезаться в тебя, а затем сказать: «Извини, я ошибся». Не думаю, что Михаэль может поступить так же, и в этом вся разница». Иллюстрацией словам Рубенса может послужить поведение Михаэля после инцидента в Хересе. Шумахера обвинили во всех смертных грехах, даже дисквалифицировали, аннулировав все очки по итогам сезона, — наказание, которое не получал никто ни до него, ни после. Это сильно ударило по его репутации. Шумахер вроде бы и выражал какое-то раскаяние, но в глобальном смысле все равно считал, что поступил правильно. «В прошлом все так делали, — говорил он. — Иначе вас бы критиковали за то, что вы этого не сделали. Однако времена меняются, приходится адаптироваться». Разумеется, на одном убеждении в собственной правоте далеко не уедешь: необходимо подкреплять его результатами. В 1992 году Шумахер как раз был завсегдатаем подиума, что само по себе является достижением, учитывая доминирование альянса Williams-Renault. Найджел Мэнселл гарантировал себе титул на Гран-при Венгрии в августе, выиграв к тому моменту восемь из одиннадцати гонок. Шумахер оказывался на подиуме пять раз, но в Спа-Франкоршам, ровно через год после дебюта, совершил настоящий прорыв, выиграв свой первый Гран-при. «Я знал, что это произойдет, — сказал он тогда. — В то утро в моторхоуме я вдруг интуитивно почувствовал, что могу выиграть гонку». Типичная гонка в Спа – трасса мокрая, затем сухая, местами очень непредсказуемая. В такие дни Формула-1 особенно хороша: задача пилота кажется такой сложной, что зритель в полном восхищении, он понимает – ему это не под силу. Дождь уравнивает всех. Он нивелирует преимущества в мощности и прижимной силе – решающим становится мастерство гонщика и тактика пит-стопов. Ключ к победе – точный прогноз погоды и правильно выбранный момент для смены покрышек. Машина Шумахера была хорошо сбалансирована, и гонщик чувствовал себя достаточно уверенно в коварных условиях на трассе. Парадоксально, но эта уверенность его и подвела. Немец зашел слишком широко в поворот «Ставелот», едва не коснувшись ограждения с внешней стороны. Он смог выправить машину, но его обошел партнер по команде Мартин Брандл. Трасса подсыхала, и Шумахер, идя за Брандлом, видел вздутия на задних покрышках его болида. Он решил, что пора переобуться в «сухую» резину, и заехал на пит-стоп одним из первых. Немец сделал правильный выбор. Его скорость после пит-стопа была феноменальной – он просто уезжал от остальных. Шумахер финишировал с отрывом в полминуты от обоих гонщиков Williams и одержал свою первую победу в Формуле-1. Стычки между Шумахером и Сенной не прекращались на протяжении всего сезона-1993. В первой же гонке они столкнулись, причем Шумахер опять ударил Сенну сзади и в этот раз вынужден был сам сойти с трассы. По неясным причинам Сенна не захотел подписывать с командой McLaren долгосрочный контракт и выступал на основании разовых контрактов, получая по одному миллиону долларов за каждый Гран-при. Причиной его нежелания заключать контракт на длительный срок было то, что компания Honda, с которой Сенна поддерживал тесные отношения, перестала поставлять McLaren заводские движки. Команда перешла на моторы Ford, как и Jordan в 1991 году. В конечном итоге Сенна и босс McLaren Рон Деннис убедили Ford предоставить им оборудование, равноценное тому, что использовал Benetton, намекнув, что, так как у McLaren большие шансы на победу в чемпионате, им должны отдавать предпочтение. Benetton, у которого была определенная фора, получил преимущество над соперником в начале сезона. Впоследствии, лишившись этого преимущества, Михаэль понял, что именно Сенна стал инициатором решения компании Ford. Все это время немец отмечал про себя, как действует бразильский чемпион. Сенна перестал колебаться и подписал контракт с McLaren в июле. К тому моменту он выиграл три Гран-при, но боевой дух команды был подорван поведением чемпиона и его отказом тестировать машину в перерывах между гонками. Было ясно, что Сенну беспокоило продолжающееся доминирование Williams-Renault, и в августе на Гран-при Венгрии бразилец сделал свое знаменитое предложение – он заявил, что готов выступать за Williams бесплатно. При этом за каждую гонку, проведенную в McLaren, он требовал по миллиону долларов. Конечно, его можно было понять: Williams с Аланом Простом у руля в 1993 году вновь не имел себе равных. Сенна, к своему несчастью, не понимал, что преимущество Williams зиждется в большей степени на высокотехнологичных «помощниках» пилота, таких как активная подвеска, антиблокировочная система и регулирование тягового усилия, которые они, в отличие от соперников, довели до ума. Сенна выбрал неподходящий момент для смены команды, так как FIA запретила все эти приспособления в конце 1993 года. Они не только были чрезвычайно дорогими, но и, как утверждалось, умаляли мастерство гонщика. Сенна перешел в правильное место, но в неправильное время. Пока бразилец вел переговоры с Williams, босс Benetton Флавио Бриаторе решил привлечь внимание к своей команде. Он распространил слух, что Сенна может перейти в Benetton. Такие истории пресса просто обожает – СМИ моментально подхватили идею «суперкоманды», в составе которой будут Сенна и Шумахер и которая бросит вызов всесильному Williams. История вскоре зажила своей жизнью, а Сенна подлил масла в огонь, сказав: «Я бы согласился выступать в одной команде с Михаэлем, никаких проблем. Он молод, быстр и талантлив. Но я трехкратный чемпион мира и выиграл почти сорок Гран-при… а он победил всего лишь один раз. Он бы мне не помешал». Шумахер считал, что Сенна его не уважает, и это задевало его за живое. Вилли Вебер изо всех сил старался замять историю с переходом в Benetton Сенны. Шумахер решительно выступал против: «Если Айртон придет в Benetton, он разрушит всю теплую атмосферу, которую мы создали в команде. Он, кажется, считает, что может поступать со мной как ему заблагорассудится. С остальными он так себя не ведет. Я очень недоволен некоторыми его действиями. Возможно, он просто чувствует, что я единственный, кто способен с ним побороться – и победить его». Сравнение двух гонщиков было неизбежным – сравнивать их продолжают и по сей день. В Benetton Шумахер работал с Пэтом Симмондзом, который был инженером Сенны в команде Toleman, в начале карьеры бразильца. В 1994 году он провел параллели между двумя пилотами: «На том же этапе своей карьеры, в начале ее, Айртон был лучше. Он обладал большим опытом и способностью к анализу, лучше чувствовал машину. Михаэль за рулем кажется импульсивнее. Однако как человек Айртон был слишком ревностным, дерзким, вечно напряженным, Михаэль же более адекватный, и это сослужило ему хорошую службу. Рассудительность и способность анализировать придут, он уже делает гораздо меньше ошибок». Шумахер одержал вторую победу в Формуле-1, выиграв гонку в португальском Эшториле. Эта победа стала для него единственной в сезоне-1993. В его карьере был еще один такой сезон – сезон-2005, когда ему удалось победить лишь однажды. Но это не главное. Тогда, в 1993-м, его ждало великое будущее. Вскоре станет самым успешным гонщиком за всю историю этого спорта.
